Пилигримы и милость Божия

 

В октябре 2005 года на моём юбилее, когда у меня в гостях были сёстры, Галя сказала, что в январе 2006 года от паломнического центра, где она работает, будет поездка в Египет и Израиль на 15 дней. Мы загорелись поехать все вместе, Лариса, Катя, Галя и я. Галя должна ехать старшей в этой паломнической поездке, и это нас особенно радовало и вдохновляло. Мы решились, и вот наш самолёт летит в Шарм-эль-Шейх. В группе двадцать человек, с нами священник о. Николай.

Галя отговаривала меня ехать в Египет, т.к. я там была уже,  предлагала ехать только в Израиль. Но в Египте был новый маршрут, где, кроме Синая, были Нувейба, монастыри в Египетской пустыне и  Каир.

Летим. За окном самолёта то облака, то море, горы, потом пустыня, и мы прилетели. Садимся. Нас ждёт автобус, и сразу едем в гостиницу, устраиваемся. Вечер неожиданно для нас тёплый, и захотелось пройтись, посмотреть, что вокруг нас. Гостиница расположена где-то на окраине Шарм-эль-Шейха, и сориентироваться, где море, где Новый город, я не могу. Рядом нет других отелей, и только где-то вдали видны яркие огни. Но здесь хорошо, тихо, тепло. И это после наших московских морозов и снега. Идём мимо пальм. При вечернем освещении они кажутся серебряными. У дороги растёт яркий куст с большими красными цветами. Светит луна.

После ужина спать ещё не хочется, да и настроение не сонное, хочется вновь войти, вжиться в этот арабский мир, мир совсем другого уклада жизни, где есть верблюды, бедуины, мечети, море и пальмы.

Пока мы отдыхаем. А впереди у нас серьёзное паломничество, труд физический, труд духовный и душевный. Это всё потом, а сейчас мы гуляем, дышим ароматным тёплым воздухом, удивляемся, вроде бы заранее ожидаемому, и всё же неожиданному своему присутствию здесь, наполняемся тишиной и покоем. Очень красивы бассейны именно тёмными южными вечерами, с яркой голубой водой и плавными изгибами линий, освещённые огнями отеля. Небо совсем чёрное, а звёзды яркие, и их много.

Утром сдаём номера и едем, едем на Синай в монастырь св. Екатерины - Санта Катарина. В монастыре мы будем только к вечеру, а по дороге заедем в Раифу, источники Моисея и Фаран. Эти места были известны с древних времён, и память о них свято хранилась до наших дней. Раифа - Эль-Тор - древний городок расположен на берегу Суэцкого залива. Раньше паломники на судах из Суэца приплывали в Эль-Тор и отсюда уже добирались до Хорива в монастырь св. Екатерины. В Раифе, в монастыре св. Георгия тепло принимают паломников. Мы встречаемся с настоятелем, он проводит нас в храм, затем в музей монастыря, где мы раньше не были. Нагруженные пакетами с мандаринами и апельсинами, садимся в автобус и едем в Елим к источникам Моисея, куда привёл израильтян Моисей от Черемного моря, где было двенадцать источников воды и семьдесят финиковых пальм, и расположились они там станом. Сколько сейчас здесь финиковых пальм, я не знаю, но мы подбирали чуть сморщенные плоды и с удовольствием жевали их. Я снова плавала в знакомом тёплом серном источнике под крышей огромной каменной беседки, и все вместе мы пели гимн “Взбранной Воеводе”...

Фаран—это место, куда была изгнана Фамарь с сыном, где была битва с амаликитянами, где Моисей с поднятыми вверх руками молился, и это принесло победу израильтянам. Сейчас в Фаране монастырь Семи Монахинь. Мы сидели в Храме, разговаривали с послушницей, покупали открытки, карты, фотографировали. В саду мандариновые деревья были усыпаны плодами, цвели кустарники, позади высоких пальм виднелись не очень далёкие горы. Здесь было хорошо, ещё тепло, и мы отдыхали.

МОНАСТЫРЬ САНТА КАТАРИНА

К монастырю св. Екатерины подъезжали уже в темноте. Нас расселили в знакомом паломническом отеле, ужинали в знакомом ресторане. Своё возвращение в благодатное место, где мне было так хорошо в прошлую поездку, я пережила ещё в Москве. И войти в реке два раза в одну и ту же воду невозможно. Всё было знакомо, и всё было по-другому. Номер тот же, моё место в номере-то же, горы, пустыня те же. Но холодно, очень холодно, и темнеет ещё раньше, чем летом. Хорошо, что с нами были тёплые вещи. Рано утром, в пять часов, мы уже входим в монастырские ворота, предварительно стучим в них моей палкой. Проходим знакомой дорогой и спускаемся в Базилику. Идёт служба. В темноте проступают очертания колонн, горят свечи, тускло блестят паникадила. Я радуюсь встрече, не предполагаемой два года назад. Монахи молятся. Начинается литургия. Игумен монастыря, Владыка Дамианос, благословляет нас причащаться.

Вот и снова я была здесь, снимала обувь перед Неопалимой Купиной, прикладывалась к мощам св. Екатерины, тихо сидела в стасидии, дышала воздухом Присутствия.

Днём группа ушла к пещере Иоанна Лествичника. Я не пошла. Я тихо полежала немного под тёплым одеялом, смотрела в окно на знакомые горы, а потом вышла на моё знакомое место на террасе, где я сидела в кресле в прошлый приезд, села на солнышке, грелась и ждала возвращения группы. И вновь удивлялась своему присутствию здесь, почти невозможному. Солнышко садилось, надвигалась тень, становилось холодно. Темнеет зимой совсем рано, в пять часов дня уже темно. Все вернулись засветло. Ужинали, отдыхали, делились впечатлениями от встречи с бедуинскими детьми и с бедуинской деревней, где живёт совсем неизвестной и непонятной нам жизнью древнее племя бедуинов, сохранившее мало изменившийся с давних времён уклад жизни. Сегодня монастырь даёт работу, лечит больных, целые селения кормятся от него.

В ночь группа уходила на гору Моисея. Было холодно, шёл снег, дул ветер. Катюшка решила остаться с нами, мной и Ларисой, и не подниматься на вершину Хорива. Она тоже уже была здесь раньше. Ей это решение далось с трудом, а мы с Ларисой заранее знали, что останемся в монастыре. Проводив группу, мы пораньше легли, чтобы утром быть в базилике на ранней службе и литургии.

И утром в темноте идём к монастырю и моей палкой стучим, чтобы нам открыли. За дверью слышится английская, потом русская речь, нам открывают, и мы встречаемся с русским священником, обмениваемся радостно приветствиями, и вот мы в базилике. Служба такая тихая, светлая, очень строгая, но огромный храм весь заполнен этими негромкими молитвами. Перед причастием подходим за благословением к Владыке Дамианосу. Он спрашивает, кто мы и откуда. Лариса объясняет, игумен благословляет нас, а после службы мы неожиданно получаем приглашение к нему на трапезу. Монах провожает нас монастырским двором в гостиную, где уже сидят, разговаривают, пьют чай монахи, группа паломников из Греции и Польши. Нам приносят еду: чай, кофе, лепёшки, молоко, сладости. Прислуживает высокий, красивый бедуин. Мы на высоком приёме, это неожиданная честь для нас. Владыка Дамианос, архиепископ Синая, Фарана, Раифы, игумен монастыря св. Екатерины, в котором живёт уже более сорока лет, большую часть жизни. В двадцать шесть лет он приехал на Синай, нёс послушание, через много лет стал игуменом монастыря и архиепископом Синайским.

Владыка спокойно и доброжелательно разговаривал со своими гостями. И нас расспросил и выслушал рассказ Ларисы о нашем Братстве, о жизни большой общины. Его доброжелательность помогла нам чувствовать себя свободно, и я, осмелев, прошу разрешения его сфотографировать. Он улыбается, разрешает, вспышка освещает его лицо, мне неловко за мою дерзость, но уже ничего не поделаешь. Нам пора уходить встречать нашу группу, которая должна была уже возвращаться с горы Моисея, мы прощаемся.

Радостные и усталые вернулись наши паломники, но отдыхать некогда. После завтрака с послушником Георгием мы идём в музей икон монастыря (через месяц р.б. Георгия не стало среди нас на этой земле - Царство Небесное, тебе, Георгий,  благодарим тебя за помощь всем русским паломникам, побывавшим здесь. - прим. авторов сайта).  И вновь я перед Пантократором, около иконы апостола Петра. Кроме нас в музее нет никого, нам разрешили фотографировать. И я снова и снова подхожу к Пантократору, к иконам св. Екатерины, Моисея и Богородицы. Нас не торопят, мы ходим, смотрим, слушаем Георгия. После музея Георгий, русский послушник в монастыре, открыл для нас “костницу”, где мы увидели безымянные останки монахов, подвизавшихся в монастыре за много прошедших веков. Только один монах Стефан имел имя, его скелет в монашеских одеждах был помещён отдельно за подвиг многолетнего исповеднического труда при восхождении паломников на гору Моисея. В былые времена без покаяния на Гору подняться было нельзя.

Мы ещё походили по монастырю, к колодцу Моисея, к Неопалимой Купине. Но пришло время прощаться. Последний низкий поклон этим стенам, горам, этому светлому, благодатному месту на Земле, месту Святому и незабываемому. Я увожу с собой икону, на которой Моисей снимает сандалии перед Неопалимой Купиной.

 

НУВЕЙБА

Путешествие наше продолжается, мы едем в Нувейбу, курортное место на Красном море. Наш отель расположился на самом берегу, до пляжа не более ста метров. Территория зелёная, пальмы, цветы и сквозь них виднеется голубое-голубое море. На пляже песочек и очень смешные зонты от солнца, как огромные соломенные нахлобученные шляпы на тонких шеях. Тепло, можно купаться. От ветра сооружены симпатичные плетёные загончики, где стоят удобные топчаны с матрацами и полотенцами. Мы отдыхаем, кто-то плавает. Здесь на берегу моря тепло, на нас лёгкие одежды, солнце припекает и странно воспоминать совсем недавний холод в горах. Но надо решаться - оставаться здесь и мирно провести время на пляже или ехать в Каир уже этой ночью. Я хочу в Каир, хочу побывать в монастырях Египетской пустыни, монастырях свв. Павла Фивейского и Антония Великого. Отдыхать особенно и некогда.

Ночь, очень и очень темно, нашу поездку сопровождают гид и полицейский. Дорога опасная, шоссе узкое, повороты крутые, обрывы глубоки, в Египте ездят очень быстро. В окно ничего не видно. Суэцкий канал пересекаем по подземному тоннелю, и не очень-то понимаем, как мы его проехали. В одном месте шоссе было ярко освещено, много полицейских, какие-то заграждения, а потом снова темнота за окном, и шум мотора. Все дремлют, я устроилась на заднем сидении. Удобно. Мне важно не очень устать в дороге, в Каире мы будем всего один день и программа насыщенная. Сёстры сидят совсем впереди, слышны голоса Ларисы, Гали, английская речь, разговор с гидом. Сплю. Ночью и под утро был сильный туман, холодно, Лариса не спала, молилась, в тумане было ехать опасно. Утром солнце, и мы въезжаем в Каир.

КАИР

Каир для меня в моём сознании где-то на краю света из учебника географии примерно за пятый-шестой класс. А мы здесь, а мы благополучно доехали и едем по его улицам. Все прильнули к окнам автобуса. Улицы узкие, дома, мечети мелькают, прохожих мало. Полицейские на улицах с автоматами, некоторые из них стоят около чёрных бронированных щитов. В Египте после участившихся терактов было введено чрезвычайное положение. Мы устраиваемся в гостинице, завтракаем, и начинается наше путешествие по старому Каиру, по коптским старинным церквям, часто построенным на фундаментах римских разрушенных храмов. К каким древним пластам истории мы прикасаемся, поверить трудно. Коптские храмы чем-то отличаются от наших, как будто всё знакомо и не знакомо. Служб в это время нет, но молящихся много, много молодёжи. Мы видим вериги и орудия пыток св. Георгия Победоносца, спускаемся в пещеру его заточения. Мы колесим по городу по святым местам, по местам, где отдыхало Святое семейство, везде знакомимся с иконами, фресками, отдыхаем в тишине намоленных пространств старинных храмов. У нас замечательный гид Слава, он так себя назвал, а, вообще, Слава-египтянин, учился в Москве, хорошо говорит по-русски, и мы видим, что и ему интересно с нами общаться. Мы задаём ему много вопросов о жизни в Египте, о войне с Израилем, о семейных обычаях, о родословной его самого. Просим привезти нас к Нилу и сделать там остановку. Долго едем по набережной, это центр города, очень много машин и сутолоки. Наконец Слава выбрал подходящее место, и мы смогли подойти к Нилу. Стоим у парапета, смотрим вниз на воду, разглядываем камешки. Крокодилов нет. Другой берег далеко от нас в дымке. Здесь же рядом с нами на воде стоят прогулочные судёнышки под яркими тентами, можно покататься. Но мы хотим в музей. Хорошо бы и по Нилу покататься, но в музей мы хотим попасть ещё больше, в знаменитый во всём мире музей Каира. Мы увидим его сокровища, прикоснёмся к истории времён фараонов. Слава уверенно ведёт нас из зала в зал. Всё обойти невозможно. Он показывает нам золотые вещи из гробницы Тутанхамона, его золотые саркофаги, маски, золотые сандалии, его кареты, украшения, и прочее, и прочее. Мы стоим у стенда, где расположена коллекция фаюмского портрета, всматриваемся в черты прекрасных лиц, давно ушедших из этого мира. Музей огромен, мы ходим и ходим, смотрим, слушаем, и мы устали. Но я хожу, не отстаю, Слава всё время приглядывает, чтоб я не отстала, где нужно помогает. Мы прощаемся с музеем, я оглядываюсь на его громаду - фасад красно-розового цвета, делаю снимок, и мы едем к пирамидам. В моём представлении пирамиды должны находиться в пустыне, а мы едем по городу, по оживлённым улицам, мимо многоэтажных домов и неожиданно среди городских крыш, балконов, окон появляются знакомые очертания. Город почти вплотную приблизился к пирамидам. Небольшое пространство отделяет их от современных домов. У меня эта картина вызвала чувство неожиданности, невозможности, нарушение ненарушаемого. Подойти к пирамидам стоило приличных денег, и мы только глазами, взглядами прикоснулись к ним и мысленно погладили их стены.

У нас оказался свободный вечер. Но все устали и после ужина просто погуляли по соседним улицам около нашей гостиницы. Кто-то попытался добраться до метро, но ничего не вышло, вечером город ещё больше запружен машинами, перейти улицу невозможно, светофоров нет, переходов нет. Город очень грязный и шумный. Чуть-чуть в сторону от центра - и уже непролазная грязь, мусор, отсутствие нормальных тротуаров, ямы. Я быстро вернулась в гостиницу. А там “шумела” свадьба. На тротуаре перед входом музыканты в ярких костюмах наигрывали на своих дудочках, на барабанах отбивали ритм. Жених с невестой, их родители, гости, танцевали, проезжающие по улицам машины приветственно гудели, на входной лестнице толпились люди, что-то кричали, вероятно, поздравляли. Было весело. На этом и закончился мой день и мой вечер в Каире.

Рано утром мы в дороге. Выезжаем из города, прощаемся с Каиром. Не побывали мы на знаменитом каирском базаре, где, говорят, можно купить всё, даже слона. Жаль, конечно, но нельзя объять необъятное.

День, солнце, теперь есть возможность видеть, где мы едем и что вокруг нас. А едем мы по Восточной Египетской пустыне. На Синае мы пересекли Аравийскую пустыню от Шарм-эль-Шейха до Нувейбы, теперь мчимся вдоль Суэцкого залива. Шоссе вьется то вдоль берега, и мы видим вновь Красное море, то забирается вверх в горы и там петляет между каменными глыбами. Потом мы спускаемся вниз к морю и снова удаляемся куда-то в глубину пустыни, где моря не видно, а только высятся громады, пики гор то близко, то далеко. Шоссе кружит между ними, огибая их то справа, то слева. И вдруг, вырвавшись из теснины, мы почти влетаем в огромное белое пространство, “Белую долину”. Песок, мелкий, белый, лежит волнами, дюнами, долину окружают такие же белые горы. На солнце всё сверкает и слепит глаза. Это удивительное место. Красиво, как будто мы на другой планете. Меня охватывает чувство нереальности окружающего. Здесь ещё есть “Белое ущелье”, но оно нам не по дороге. Мы не отрываемся от окон. Хочется запомнить и унести с собой хотя бы память и восторг сердца от увиденного. Как хорошо, что здесь мы едем днём, возвращаться будем опять ночью, и “Белая долина” будет отдыхать и, может быть спать вместе с нами.

МОНАСТЫРЬ СВ. ПАВЛА ФИВЕЙСКОГО

На древних картах Египта обозначено место, где жил отшельником в своё время св. Антоний Великий. Это недалеко от Суэцкого залива, и на противоположном берегу в хорошую погоду видны горы Синая. Но сначала мы приехали в монастырь св. Павла Фивейского, подвижника Египетской пустыни.

Из жития преподобного Павла Фивейского:

Когда преподобный Антоний жил со своими учениками в Египетской пустыне, ему пришла однажды мысль, что нет ли ещё другого инока, который бы жил здесь в пустыне, вёл уединённую жизнь и был бы совершеннее его. И услышал в видении голос, который говорил: ”Антоний! Есть один раб Божий, который пришёл сюда прежде тебя и который совершеннее, чем ты. Если хочешь, можешь найти его в отдалённой пустыне, только ступай к нему скорее, пока он не отошёл к Господу”. Старец тотчас взял посох и поспешил в пустыню, желая поскорее найти того, кого сердце так хотело повстречать. В суровой и недоступной пустыне старец не видел ничего кроме следов зверей, но потом он встретил волчицу и, следуя за ней, подошёл к пещере, в которой жил святой угодник Божий Павел. Пещера эта находилась не более, чем в четырёх верстах от горы, где жил Антоний, но их отделяла ещё высокая и крутая стена. В этой пещере Павел  жил в одиночестве девяносто один год, и лет ему было сто тринадцать. Каждый день ворон приносил ему в клюве хлеб. В пещере был источник с чистой водой, питался св. Павел финиками, одевался в одежду из листьев пальм. У источника и беседовали два старца.

Павел сказал Антонию, что Господь послал Антония к нему, чтобы тот предал земле его смиренное тело после скорого отшествия, что и случилось спустя недолгое время. Плакал Антоний у тела преподобного. Потом пришли два льва, когтями вырыли яму в каменистой земле и тем самым помогли Антонию похоронить преподобного Павла.

На иконах Павел Фивейский изображается всегда в молитвенной позе с поднятыми к небу руками, в одежде из листьев. У ног его лежат два льва. На этом месте и был позже основан монастырь Павла Фивейского, куда мы так стремились добраться. Ведь мы летели сюда самолётом, пересекли Синай, его Аравийскую пустыню, через Суэц, очутились в Африке, и теперь мы в Египетской пустыне и поверить в эту очевидность трудно.

Вокруг монастыря пески и пески, камень и солнце. Нас встретили и пригласили сразу в гостевую комнату, где нам, в первую очередь, по обычаю пустынь, был предложен бокал с холодной чистой водой из святого источника Павла Фивейского. В уютном, светлом помещении мы отдыхали после долгого пути, пили кофе и ели что-то вкусное. Потом к нам вышел монах и пригласил пройти на территорию монастыря, и началось наше путешествие в прошлые века, в нелёгкую жизнь монахов, где строили, молились, защищались от нападений сарацинов. Мы ходили по земле, по которой ступали святые Павел и Антоний. А мы, пилигримы, старались ничего не упустить. Благоговейно снимали обувь, когда входили в Храм, молились вместе с коптским монахом, слушали его рассказ о старом и сегодняшнем, преклонялись перед старинными иконами, фресками, дотрагивались до могучих стен. Пили воду из святого источника, вода в котором была так прозрачна и вкусна, пили и наполнялись тишиной и святостью этого места, рассматривали старинные приспособления для помола муки и изготовления оливкового масла, вставали ногами на люк, через который только и можно было раньше попасть внутрь монастыря на канатном подъёмнике. Но святая святых монастыря - это пещера, где жил и почил Павел Фивейский, где находятся его мощи.

Обувь снята, мы спускаемся вниз по лестнице, вырубленной в скале. На полу лежат тёплые циновки. Сначала мы попадаем в небольшое помещение, это Храм, Алтарь, иконы, старинные коптские фрески, они сохранились без реставрации с четвёртого века. Далее направо пещера преподобного с его нетленными останками. Мы на коленях, молимся, молчим. В этом молчании наша благодарность за минуты прикосновения к вечности. Что у каждого на сердце? Святой отче, Павел Фивейский, моли Бога о нас.

И вот мы снова во дворе монастыря, фотографируемся с нашим провожатым. Я делаю снимок коптского монаха, сидящего под пальмами с рыжей кошечкой на коленях. Заходим в монастырскую лавку, покупаем свечи, иконки и снова в путь. Прощаемся с этими стенами, с куполами новой строящейся церкви, с арками и цветниками. Мы едем в монастырь св. Антония Великого, основанного им ещё при своей жизни. Это первый христианский монастырь в Египетской пустыне, это третий век.

МОНАСТЫРЬ СВ. АНТОНИЯ ВЕЛИКОГО

Родился Антоний Великий в 251году в семье коптских христиан. После смерти родителей, раздав всё своё имущество, Антоний искал молитвенное общение с Богом, искал встреч со старцами и отшельниками. Жил в гробницах, питался хлебом и водой, постелью служила рогожа, иногда власяница. В 35 лет, по благословению старца, отправился в далёкий путь к неизвестной среди монахов горе в пустыне, нашёл в ней пещеру и стал жить отшельником в полном уединении. Но со временем многочисленные посетители стали отвлекать от пребывания в безмолвии, и он ушёл во внутреннюю пустыню, куда добрался с караваном сарацинов. Антоний встретил высокую гору, из-под которой вытекал источник хорошей воды. Гору окружала равнина, росло несколько диких финиковых пальм. Взяв от спутников хлеб, стал он жить на этой горе один. Изредка ему приносили маслины, чечевицу и другие овощи. В житии св. Антония много рассказов о его духовных подвигах, исцелениях, пророчествах, о его борьбе с еретиками, беседах с философами, о его переписке с Царским домом в Константинополе. Он пользовался необычайной славой, к нему вновь стекалось огромное количество народа. Под горой, недалеко от пещеры, образовался монастырь. Антоний окормлял братию, но жил в своей пещере, спускаясь время от времени к ним. Он написал первый устав иноческой жизни, где убеждал не страшиться бесов. Чистая жизнь, молитва, пост, сдержанность и, главное, непорочная вера в Бога - защита от искушений.

В одно из посещений Антоний сказал о приближении своей смерти. Пришёл прощаться, завещал не переносить своих останков в Египет, чтобы избежать пышного погребения. Ученики исполнили его завещание, и после смерти преподобного предали тело его земле. По преданию, святые останки Антония Великого находятся под спудом в самом старом храме первого в мире христианского монастыря в Египетской пустыне, куда мы и подъезжаем после непродолжительного пути. Мимо монастыря нас провезли к подножию высокой горы, где находится пещера, в которой жил и почил Антоний Великий. К пещере ведут высокие ступени, их ровно тысяча. Я не смогла одолеть эти ступени, хотя сначала и пошла вместе со всеми, но, пройдя какое-то расстояние, мгновенно одумалась и быстро очутилась в автобусе, где сидела Лариса, и мы поехали в монастырь. Я грустила и молила Господа утешить нас с Ларисой в нашей немощи. И Господь утешил.

Мы подъехали к монастырю у подножия горы. Перед нами были его высокие стены такого же цвета, как и земля, и эта высоченная гора. За стенами монастыря расстилалась бескрайняя пустыня с редкой, очень редкой растительностью. Перед монастырём была довольно большая площадка, где разместился паломнический центр. Сюда приезжали тысячи паломников в летнее время. Сейчас всё было пусто. Росли пальмы, цвели розы и уже знакомые яркие кустарники около гостиничного комплекса. Над входом в монастырь-надпись на английском и арабском языках.

Мы вошли в ворота, где-то впереди высились две очень высокие, остроконечные узкие башни, к ним можно было подойти. А немного левее, за барьером земля уходила куда-то глубоко вниз. Там на площадке росли пальмы и блестели стеклянные крыши построек. Нас провели в комнату. На мягких диванах и креслах сидели люди. Шла беседа на английском языке. Мы подошли за благословением к монаху, это был коптский монах отец Руис, встречающий паломников. Я увидела добрые, предобрые глаза, приветливую улыбку и услышала ласковое обращение к нам. Я окунулась около этого коптского монаха в радость искренней встречи. Я поцеловала его руку, в ответ он неожиданно поцеловал мою, и между нами исчез какой-то барьер. Лариса говорила с ним и переводила мне его вопросы и ответы. Я чувствовала внимание, ласку и даже нежность с его стороны. Отец Руис позже сказал Ларисе, что я очень напомнила ему его мать. Он был стар, борода его была седа, лицо доброе в морщинках. Кто из нас был старше по возрасту, я не знаю. Но мне около него было просто и защищённо. О. Руис внимательно следил, чтобы Лариса мне всё переводила, и спрашивал: ”Ты всё перевела?” Он взял меня за руку, обнял за плечи, и мы все вместе с другими гостями пошли осматривать монастырь. О. Руис медленно вёл нас по дорожкам, рассказывал о монастыре, как его строили и создавали, о жизни монахов, об Антонии Великом. Мы были везде, в старинных постройках, старой мельнице, трапезной, пекарне и в храме , где ежедневно шли службы. Внутреннее помещение коптского храма разделяется деревянными барьерами на три части. Первая при входе, т.е. самая дальняя от алтаря часть - для оглашаемых, средняя часть - для кающихся, и часть перед алтарём - для верных, причащающихся. Конечно, мы снимали обувь, в храм не полагается входить в обуви, слушали рассказ о. Руиса, молились вместе. Я посидела на стульях, которых было много, горкой лежали подушки, на которых, видимо, тоже сидели.

На территории монастыря было достаточно воды, поэтому росли деревья, пальмы, цвёл сад, и было много зелени. В монастыре Павла Фивейского чаша источника наполнялась по капелькам, и откуда брались эти капельки, монахи сами не знали, а здесь источник был очень живой, мощная струя вытекала из отверстия, бурно попадала в жёлоб и неслась далее, отдавая себя деревьям, цветущим кустам и всей жизни монастыря.

Нас угостили свежевыпеченными лепёшками, мы пили воду жизни, отдыхали, и нам было хорошо. Несколько раз мы фотографировались, это о. Руис нам напоминал. И есть фотографии, где мы с ним шествуем рука об руку, у меня на лице совершенно блаженная, восторженная улыбка, или , вот мы сидим в гостевой комнате, и тоже видно, как хорошо и спокойно нам здесь и около него.

Когда мы почти всё обошли, о. Руис показал нам старинный вход в монастырь, и, наконец, мы пришли в самый главный, самый старый храм. И пока мы его осматривали, появились наши пилигримы, поднимавшиеся в пещеру Антония Великого. И все вместе мы слушали рассказ о. Руиса. Он теперь в свои объятия принял всех вновь пришедших. В храме была самая старинная маленькая крипта, такая маленькая, что в ней помещался престол, и оставалось ещё совсем немного места. С этой крипты началось когда-то строительство монастыря. Женщинам вход запрещён, и мы только заглядываем осторожно вовнутрь и рассматриваем это святое место, иконы, сохранившиеся прекрасно фрески. Потом о. Руис подвёл нас к месту погребения в нише пола святых останков. Мы поклонялись Антонию Великому, его памяти, его святой жизни.

Время наше вышло, и пора было уезжать в Нувейбу, где нас ждал ужин и отдых. Но о. Руис не отпускал, хотя мы и ныли потихоньку, что пора, мол, уезжать. Он привёл нас на смотровую площадку высоко на стене монастыря. Время уже было к вечеру, солнце садилось. Мы смотрели на монастырь сверху, на его башни, пальмы, зелень, купола храмов на фоне огромной горы, а слева за стенами монастыря расстилалась пустыня без конца и края, и мы были высоко над всем этим простором. Солнце ещё освещало гору, башни стен, пустыню, но уже спускались сумерки, и быстро темнело.

О. Руис дарил всем столько любви и душевного тепла, с нами ходили и другие люди, приехавшие именно к нему, издалека, его духовные чада из Америки и Каира. Спокойно и просто, без всякой боязни, подходили к нему за благословением, и было видно, что он знает и помнит каждого. О. Руис так и не отпустил нас. Стало совсем темно, мы пропустили уже все сроки отъезда, и нам стало всё равно, сколько мы здесь ещё пробудем, уже никуда не спешили, нам было хорошо, мы согласились, и ужинать, и разговаривать, и быть здесь столько, пока о. Руис не благословит наш отъезд. Мы пошли в гостиницу, нас накормили ужином, потом пили чай и разговаривали в большой, красивой комнате. О. Руис шутил, рассказывал нам какие-то весёлые притчи и истории, мы смеялись, о чём-то спрашивали, разговаривали легко и свободно. Время летело, уезжать никто не торопился. Мы пришли в монастырский магазин и выбрали себе что-нибудь на память. Удивительный у нас был вечер и незабываемый день. А у Ларисы этот день был днём её рождения, и о. Руис подарил ей что-то на память, а мы ещё утром в автобусе дарили ей розы. И вот, последнее благословение, прощальные слова, улыбки и напутствия. Я о. Руиса не смогу забыть и не устану благодарить Господа за эту встречу. Поистине мы с Ларисой были утешены в этом монастыре о. Руисом, столько тепла и внимания он нам подарил так просто, светло и естественно. Мы уехали, и проснулись в Нувейбе. На отдых в Нувейбе у нас было не больше половины дня. В четыре часа мы должны были разъезжаться, кто-то улетал в Москву, а мы, восемь человек, уезжали в Эйлат, на границу с Израилем. А пока мы грелись на солнце, купались, у бедуинок на пляже выбирали себе украшения из бисера. Мне здесь всё нравилось - зелёные газоны, яркие цветущие кустарники, пальмы, высокие и стройные, и смешные приземистые и разлапистые, голубые бассейны, море и душистый воздух, и, конечно, вкусная, разнообразная и красивая еда. Потом, в Иерусалиме, мы будем вспоминать это вкусное обилие с лёгкой грустью.

Перед отъездом был прощальный чай. На кухне нам испекли торт, мы расставались, прощались тепло и благодарно, ещё раз поздравляли Ларису с днём рождения. К нам вышел весь персонал ресторана, это только мужчины. Кормили нас в последний раз, резали торт, разносили кофе. Мы благодарили аплодисментами, они отвечали улыбками.

Вещи собраны заранее. Автобус ждёт, теперь это маленький автобус для нас восьмерых, а не наш огромный лайнер. Последнее “прости”, и мы снова в пути, едем пустыней вдоль берега Красного моря, берегом Акабского залива, мимо новых строящихся курортов, то въезжаем в горы, то мчимся вдоль кромки воды. Египет остаётся позади, впереди Израиль, переход через границу. Я знаю, что для меня наступает самая трудная и напряжённая часть нашего паломничества. Держись, пилигрим, не подведи.

      Монастырь, охраняемый Ангелами